ТУДА:
Не хотела тебе писать, да опять скучаю. Плохо с нервами, пальцы
жёлтые, в глотке рык. Знаешь, после того, как ты, я везде таскаю, как
собачка какая, верёвки твоей обрывок. Знаешь, после того, как мы -
только наши тени мне мерещатся по обоям, по стенам школ. И услужливо, на
ночь глядя, рисует темень - камень в темя, в постель метель, золотой
укол.
У меня всё в порядке, гладко. Живу как надо. Похудела,
почти не пью, засыпаю поздно. Одногруппница вот познакомила с другом
брата. Погуляли. Но это, видимо, несерьёзно. Помнишь, Бэб, как мы через
овраг в монастырь ходили? "Толстый поп" нас потом прогнал. Ты был сильно
датый. Расскажи, как там рай и ад. Тяжелы ли крылья? Ну а Бог, он
какой? Он действительно бородатый?
Мне всё кажется, Бэб, что ты
смотришь меня, как телек. Пока солнце не сядет... Ну, что-то у вас там
светит? Блин, увидел бы кто, подумал - больная девка. На тот свет
сочиняет, и думает, что ответят...
ОТТУДА:
Отвечаю. Ну мне-то
тут ничего не светит. Лишь любовь твоя, когда ты обо мне вспоминаешь.
Даже если ты это делаешь в туалете. Кстати, Машка, когда ты там лампочку
поменяешь? Здесь всё время - всё тот же день, только очень длинный. Так
и ходишь с говном в штанах, да с петлёй на шее. Вот встречался с Эженом
- он высох, как балерина. Ну в могилке-то, ясное дело, не хорошеют.
Паренька
твоего я видел. Одет недурно. Он же в банке сидит, понятно, там жирно
платят. Только ты, когда будешь с ним - обо мне не думай. Тесновато нам
будет втроём на одной кровати. Не хотел бы смотреть - смотрю. Такова
награда. И под рёбрами режет, как будто бы там живое. Суицидникам,
Машка, ни рая тут нет, ни ада. Без конца помираю, а мог бы, мудак, с
тобою...
Ты прости, был бухой, тебе розочкой в горло метил. А
сейчас так кайфово слушать, как ты там дышишь. Ты живи, как живётся,
Машка, не лезь в мой пепел. Ты ж врубаешься, знаю. И кстати - ты классно
пишешь.
Анастасия Романькова